ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДНОЙ ГОРОД

Потом ушли военные. Стал новый председатель, новые порядки, взяла меня к себе жить эта Дуся Паугна. На передовой убило ее мужа. После освобожде­ния нашего хутора мы еще немного пожили, да, эта Дуся была хорошей доброй женщиной. Меня новое советское начальство послало в город Запорожье на военный коксохимический завод, и Лиля поехала со мной, потом мы уже не разлучались.

На фото: семья Каплан-Сигаловых.

 

А там, на заводе нас послали далеко в подсобное хозяйство, на земле работать и выполнять всякие тяжелые работы, плати­ли нам очень мало. Спали мы в женском бараке на нарах, которые были наверху я и Лиля, комната была очень большая. Спали мы покатом, т.е. близко друг к другу, наверно в этой комнате было человек 100, так мы жили наверно год, деньги собирали. Были мы го­лые и босые что называется. Мы хотели купить себе хоть плохую, но одежку. Приходим с работы, а день­ги, которые мы прятали, украли. Лиля давай плакать. Я ей говорю, мы потеряли маму и папу, а это уж не очень страшно. 

И задумалась, что здесь ничего хоро­шего нас не ждет.

У меня еще теплилась надежда, что мама и папа как-то удрали, но как узнать? Знала я тети Евы Донецкий адрес г.Сталино улица Челюскинцев, 9- я линия 38. там сейчас живет внучка тети Евы, Люба. Думаю, они еще с эвакуации не приехали, напишу со­седям в другой двор, армянам. И нам пришел ответ. Что уже тетя Ева в Донецке и я решила надо нам удирать. Поговорила с Лилей, она тоже согласилась. Говорю, нам как здесь хуже не будет. 

Ночью мы в чем были, пошли тихонечко к станции там ехали всякие товарные вагоны, сели на первый попавший и уехали, потом наверно ночь ехали, а когда остановился со­став, начали спрашивать, что нам надо в г. Сталино и так пока мы доехали до города Сталино, мы переса­живались наверно в 5 товарных вагонов, ехали, навер­но, неделю. Но везде нам попадались хорошие люди, сердечные.

Пришли мы к тете Евиной семье. Муж ее, дядя Борис, и дочь Оля, а сын Аркадий был на фронте. Они нас приняли (я писала у них было 2 комнаты, они на кухне поставили маленькую кровать). Мы с Лилей спали валетом. Мы конечно были им очень благодарны. В особенности был дядя Борис очень хороший и Оля, тетя Ева была вечно занята, она была член гор­совета.

Пошли мы к маминой швейной фабрике им. Володарского, а начальство говорит: "Идите к нам на работу!". Дали мне и Лиле по фуфайке рабочей. Я гово­рю, мы подумаем. Потом решили: туда работать мы не пойдем. Лилю устроили работать в столовой, помо­гать повару. А меня дядя Борис через своего друга (они работали столярами) устроил к знатному, хоро­шему дамскому мастеру ученицей в парикмахер­скую, я была очень рада. А на самом деле я работала с раннего утра до глубокой ночи. Эта парикмахерская была при его доме, отдельно я затапливала зимой плитку, каждое утро белила, мыла полы, все убирала.

 

А потом узнала, что я оформлена в конторе кассир - уборщица. Он только научил меня делать завивки и красить брови и ресницы. Звали его Абрам Михайло­вич Сконин. Он не учил меня стричь, делать прически щипцами тогда это было модно. Так я проработала 2 года. Кроме того что с конторы я получала очень маленькую зарплату. Он мне еще платил что примерно хватало на базаре купить 5 буханок хлеба или самое дешевое платье. Он был эксплуататором, чаевые, ко­торые мне давали, забирал.

Кушать я с собой брала благодаря Лиле, она приносила с собой из столовой всякое кушанье и еще большой молочный бидончик с жирным борщом, и ела вся семья. Они Оле покупали хорошую, красивую одежду. А мы себе ничего не могли купить приличного. Лиля была худенькая, ра­ботала целый день, уставала. Я думала, как ей по­мочь. У меня уже в парикмахерской были свои кли­енты. Я  раззнакомилась, одна клиентка дала мне ка­кую-то записку с адресом в институт «Донгипрошахт» в гор. Донецке самая центральная улица Пер­вая линия, рядом с кинотеатром им. Шевченко. Лилю приняли ученицей копировальщицы, она быстро ос­воила эту работу, потом была чертежницей. Пошла учиться в техникум (вечером), не помню в какой. Она была очень способная ученица, училась отлично. Ко­гда она сдавала свои курсовые работы, ей ставили оценки 5+. И писали: "Ваша работа выполнена безукоризненно!". Я только так желаю учиться своему правнуку Нирчику и правнучке Мариелочке, а также Лилиным правнукам Даниельчику и Эдем. Сейчас, ко­гда я начала писать, Лиля очень больная (щитовидная железа) она не знает , что я пишу воспоминания о на­шей жизни, я у нее ничего не спрашиваю, только пи­шу что сама помню)... 

 В это время я уже встречалась с Яшей. Яша был бедный, но доб­рый, умный, симпатичный, любил меня я тоже его любила. Работал он на протезном заводе. Два раза делал мне предложение, я отказывала, и послали его учиться в Киев.

Через некоторое время он мне пишет: "Оля одолжи мне 300 рублей, вышли, я не могу доучиться, я голодаю". Я ему выслала, а в Донецке он жил на квартире у молодой женщины у нее было двое маленьких детей, он ей отдавал почти всю зарплату и столовался он у нее. Но жилось ему плохо. Я ему говорю, у меня еще сестра которая должна жить вместе со мной. Он был согласен, только чтобы я за него вышла. 

И мы пошли в ЗАГС и расписались.

На этом мы завершаем публикацию воспоминаний Ольги Каплан. Мы остановились  на 1947 годе, начале мирной жизни в послевоенном Донецке ... На самом деле книга заканчивается нашими днями, но дальнейшие события, я думаю, не стоит публиковать для широкой общественности, пусть останутся в памяти детей и внуков Ольги и ее сестры. Честь и хвала Ольге за то, что она изложила свои воспоминания на бумаге. Это - настоящий памятник погибшим в Катастрофе. Пусть молодежь знает и помнит... 

Сейчас Ольга Каплан живет в Израиле, в кругу любимых и любящих родственников, для которых она и писала свои воспоминания. Ей 88 лет, но, несмотря на тяжелую жизнь, она полна оптимизма и жизнелюбия. 

Желаем ей дожить до ста двадцати!